Никогда не говори никогда...
читать дальше5.
Тета сидит на берегу синего моря, на желтом песке, и ловит ладонями мокрую белую пену. В метрах десяти от него на мелководье плещутся чернокожие дети. Девочка – лет тринадцати и мальчик лет десяти. Они изредка поглядываю на Тету, но подойти не решаются и Сигма знает почему. Он для них слишком странный. Голубоглазый с длинными. До лопаток светлыми волосами, одетый в темно-коричневый с серебристой вышивкой форменный костюм академии, он машет им рукой и, старательно выговаривая слова на их языке, просит не бояться и подойти.
Дети переглядываются и с опаской косятся на него, перебрасываются парой быстрых фраз, но все же подходят. Девочка садится рядом на песок, вытягивая ноги, и улыбается, а потом говорит внезапно знакомым голосом и на знакомом родном языке…
- Тета, Тета, проснись! На занятия опоздаем!
Сигма открывает глаза и понимает, что нет никакого моря и песка, есть только красные лучи восходящего Галифрейского светила и Кощей, с маниакальным упорством стягивающий с него одеяло.
- Знаешь, Кощ, иногда я тебя ненавижу! – Бурчит Тета, зарываясь лицом в подушку.
Друг только вздыхает и продолжает стаскивать с пинающегося Теты одеяло.
6.
- Кощ… Кощей! Ну, ее эту вселенскую ботанику! Давай сбежим, а? ну прогуляешь ты одну пару, ничего страшного…
Голос у Сигмы бархатный, уговаривающий, именно с такой интонацией, которая заставляет представить… Тета всегда умел говорить так, что Кощей соглашался с любой глупостью и именно благодаря этой особенности Сигмы Кощей бывал, втянут в большинство Тетовских авантюр и экспериментов. Вот и сейчас…
- Сигма! Отстань, я учусь! – Кощей морщится, понимая, что грозный и не терпящий выражений голос у него совсем не вышел и это… чревато.
Сигма расплывается в торжествующей улыбке, а Кощей, вставая из-за стола, обещает себе научиться не реагировать на болтовню Теты.
Но даже спустя почти тысячу лет Мастер слушает своего врага №1 и понимает – не научился.
7.
Тета Сигма в своей жизни никогда не болел, его не брали даже самые мощные вирусы, косившие его однокурсников, включая Кощея, и штабелями укладывающих их в Госпиталь Академии. Поэтому он никак не мог предполагать, что его крепчайший иммунитет просто так сложит лапки перед простым Земным насморком, который отразился на организме галлифрейца весьма плачевно …
На Тету было смешно смотреть, и Кощей то и дело поджимал губы, сдерживая смех.
У Сигмы был заложен нос, и ему не хватало воздуха, для того чтобы выбалтывать по двести слов в минуту, у Теты тряслись руки и слезились глаза, его тряс озноб, и ему не помогало ни одно из совершенных Галифрейских лекарств. Поэтому Кощей предложил от Земного насморка, вот что с тобой сделала твоя любимая планетка, лечиться Земными методами.
Тета завернутый в плед с подогревом, в шерстяных носках, пьющий так нелюбимое им молоко и дышащий испарениями от настойки из какого-то лечебного Земного растения был еще смешнее и единственное, что останавливало Кощея от того чтобы заржать в голос, было то, что Тета никогда не смеялся когда болел сам Кощей. Он наоборот волновался и таскался к нему чуть ли не каждую перемену, частенько прогуливая и пары.
Кощей скосил взгляд на чихнувшего в очередной раз Сигму и пошел выпрашивать у преподавателя по Пространственным Перемещениям очередной визит на Землю, стоило зайти в местные аптеки…
Когда-нибудь он точно подорвет эту дурацкую планету!
8.
У Кощея для галлифрейца всегда было слишком слабое здоровье, но почему никто не знал. Сначала Магистры думали, что просто слабый иммунитет, такое бывает, болел то Кощей со всеми только жестче и сильнее, но когда Кощей свалился с головной болью прямо в столовой и забился в беззвучных конвульсиях, до Магистров, наконец, дошло, что что-то не так и его положили в Госпиталь Академии.
Месяц Кощея мучили врачи и даже взволнованно-серый Тета не находящий себе места, не высыпавшийся теперь уже не по причине ночных экспериментов, а потому что всю ночь дежурил у кровати друга, решился и позвонил отцу с которым раньше старался не иметь никаких дел. Отец, не смотря на занятость в главной клинике, нашел время приехать, осмотрел Кощея, к тому времени уже лежавшего под аппаратом жизнеобеспечения, и, покачав головой, сказал, что ничем не может помочь. Никогда с таким не встречался, но потом, когда провожатые ушли, он тихонько позвал Тету к себе и указал на кресло в повозке, куда Сигма послушно сел и сам устроился напротив.
Тета изумленно смотрел на хмурого отца, сплетшего пальцы в нервном жесте. Такого его он еще никогда не видел и сам невольно подобрался.
- Тета… он твой друг?
- Да, Отец. – Сигма не понимал. Отец никогда не называл его по первому имени. Он его вообще по имени не звал, и уж тем более не смотрел на него с такой тревогой, будто и правда…
- Тета… - Отец почему-то мялся и недоговаривал, и это было плохо, очень плохо, это могло означать что угодно. – Твой друг… я знаю, что с ним, но не могу помочь, понимаешь?
У Сигмы на несколько секунд сбиваются с ритма сердца, а потом начинают заново колотиться с бешеным ритмом и от всхлипывает, прикрывает глаза и делает то на что раньше никогда не осмеливался… он требует. Его голос болезненно дрожит, но он требует, а не просит.
- Расскажи… что с ним.
Отец смотрит на него долгим взглядом, но все же отвечает.
- Твой друг не прошел инициацию.
- Этого не может быть! – Тета вскидывает голову. – Мы уже на 20-ом курсе! Те, кто не проходит инициацию, сходят с ума в течение недели, а Кощей…
- Такое бывает, Тета. Последний случай был зарегистрирован примерно три тысячи лет назад и только в нашей семье, это не выносилось в общую базу… У Кощея оказалась очень сильная воля к тому же он не только гений он и…
- Безумец… как и я Отец?
- Да, Тета. Но тебя не затронуло, а твоего друга да. Оно поселилось внутри и убивает его.
Несколько минут они сидели в тишине, а потом Тета спросил.
- Ты ведь знаешь? Знаешь, как ему помочь? – Он встал с кресла и запустил пальцы в волосы. – Ты знал, что Мама больше не сможет родить. Знал… и когда я родился безумным то шанс того, что она может меня потерять сразу после инициации, возрос почти до ста процентов. Ты должен был искать выход, должен был думать, как мне помочь в этом случае! Ты должен был строить планы на тот случай, если бы я не прошел инициацию, и со мной случилось бы то же самое, что случилось с прадедом, который, между прочим, жив, здоров и недавно прислал мне письмо, то, что произошло с Кощеем! – Тета выговорил это свое предположение очень быстро, будто опасался, что оно исчезнет, если он его не озвучит, и не был до конца уверен, что оно правдиво. Но стоило только ему взглянуть на отца, как все стало ясно. Он был прав. – Я прав… ты знаешь. Расскажи.
Отец почему-то ежится под пронзительным взглядом голубых глаз подернутых пленкой безумия и вздыхает…
Через два часа Тета Сигма выходит из отцовской повозки, но тот ловил его за руку на последней ступеньке и говорит.
- Тета. Ты должен понимать, этот единственный шанс… тебе придется быть рядом не менее тридцати лет. Перенимать половину на себя, контролировать почти каждый его шаг. Сдерживать разрушительные порывы. Это сложно Тета, ты точно этого хочешь?
Тета оборачивается, смотрит на Отца обманчиво спокойным взглядом на дне которого волнами плещется безумие и отвечает.
- Значит, ничего не изменится, я делал это все 20-ть лет, буду делать и еще 30-ть, а если понадобиться и больше.
Отец только качает головой и отпускает его, ему этого не понять.
На следующее утро Кощей очнулся, и барабаны в его голове будто оказались заперты за толстой стеклянной стеной, а рядом сидел и радостно улыбался во все зубы… Тета.
Тета сидит на берегу синего моря, на желтом песке, и ловит ладонями мокрую белую пену. В метрах десяти от него на мелководье плещутся чернокожие дети. Девочка – лет тринадцати и мальчик лет десяти. Они изредка поглядываю на Тету, но подойти не решаются и Сигма знает почему. Он для них слишком странный. Голубоглазый с длинными. До лопаток светлыми волосами, одетый в темно-коричневый с серебристой вышивкой форменный костюм академии, он машет им рукой и, старательно выговаривая слова на их языке, просит не бояться и подойти.
Дети переглядываются и с опаской косятся на него, перебрасываются парой быстрых фраз, но все же подходят. Девочка садится рядом на песок, вытягивая ноги, и улыбается, а потом говорит внезапно знакомым голосом и на знакомом родном языке…
- Тета, Тета, проснись! На занятия опоздаем!
Сигма открывает глаза и понимает, что нет никакого моря и песка, есть только красные лучи восходящего Галифрейского светила и Кощей, с маниакальным упорством стягивающий с него одеяло.
- Знаешь, Кощ, иногда я тебя ненавижу! – Бурчит Тета, зарываясь лицом в подушку.
Друг только вздыхает и продолжает стаскивать с пинающегося Теты одеяло.
6.
- Кощ… Кощей! Ну, ее эту вселенскую ботанику! Давай сбежим, а? ну прогуляешь ты одну пару, ничего страшного…
Голос у Сигмы бархатный, уговаривающий, именно с такой интонацией, которая заставляет представить… Тета всегда умел говорить так, что Кощей соглашался с любой глупостью и именно благодаря этой особенности Сигмы Кощей бывал, втянут в большинство Тетовских авантюр и экспериментов. Вот и сейчас…
- Сигма! Отстань, я учусь! – Кощей морщится, понимая, что грозный и не терпящий выражений голос у него совсем не вышел и это… чревато.
Сигма расплывается в торжествующей улыбке, а Кощей, вставая из-за стола, обещает себе научиться не реагировать на болтовню Теты.
Но даже спустя почти тысячу лет Мастер слушает своего врага №1 и понимает – не научился.
7.
Тета Сигма в своей жизни никогда не болел, его не брали даже самые мощные вирусы, косившие его однокурсников, включая Кощея, и штабелями укладывающих их в Госпиталь Академии. Поэтому он никак не мог предполагать, что его крепчайший иммунитет просто так сложит лапки перед простым Земным насморком, который отразился на организме галлифрейца весьма плачевно …
На Тету было смешно смотреть, и Кощей то и дело поджимал губы, сдерживая смех.
У Сигмы был заложен нос, и ему не хватало воздуха, для того чтобы выбалтывать по двести слов в минуту, у Теты тряслись руки и слезились глаза, его тряс озноб, и ему не помогало ни одно из совершенных Галифрейских лекарств. Поэтому Кощей предложил от Земного насморка, вот что с тобой сделала твоя любимая планетка, лечиться Земными методами.
Тета завернутый в плед с подогревом, в шерстяных носках, пьющий так нелюбимое им молоко и дышащий испарениями от настойки из какого-то лечебного Земного растения был еще смешнее и единственное, что останавливало Кощея от того чтобы заржать в голос, было то, что Тета никогда не смеялся когда болел сам Кощей. Он наоборот волновался и таскался к нему чуть ли не каждую перемену, частенько прогуливая и пары.
Кощей скосил взгляд на чихнувшего в очередной раз Сигму и пошел выпрашивать у преподавателя по Пространственным Перемещениям очередной визит на Землю, стоило зайти в местные аптеки…
Когда-нибудь он точно подорвет эту дурацкую планету!
8.
У Кощея для галлифрейца всегда было слишком слабое здоровье, но почему никто не знал. Сначала Магистры думали, что просто слабый иммунитет, такое бывает, болел то Кощей со всеми только жестче и сильнее, но когда Кощей свалился с головной болью прямо в столовой и забился в беззвучных конвульсиях, до Магистров, наконец, дошло, что что-то не так и его положили в Госпиталь Академии.
Месяц Кощея мучили врачи и даже взволнованно-серый Тета не находящий себе места, не высыпавшийся теперь уже не по причине ночных экспериментов, а потому что всю ночь дежурил у кровати друга, решился и позвонил отцу с которым раньше старался не иметь никаких дел. Отец, не смотря на занятость в главной клинике, нашел время приехать, осмотрел Кощея, к тому времени уже лежавшего под аппаратом жизнеобеспечения, и, покачав головой, сказал, что ничем не может помочь. Никогда с таким не встречался, но потом, когда провожатые ушли, он тихонько позвал Тету к себе и указал на кресло в повозке, куда Сигма послушно сел и сам устроился напротив.
Тета изумленно смотрел на хмурого отца, сплетшего пальцы в нервном жесте. Такого его он еще никогда не видел и сам невольно подобрался.
- Тета… он твой друг?
- Да, Отец. – Сигма не понимал. Отец никогда не называл его по первому имени. Он его вообще по имени не звал, и уж тем более не смотрел на него с такой тревогой, будто и правда…
- Тета… - Отец почему-то мялся и недоговаривал, и это было плохо, очень плохо, это могло означать что угодно. – Твой друг… я знаю, что с ним, но не могу помочь, понимаешь?
У Сигмы на несколько секунд сбиваются с ритма сердца, а потом начинают заново колотиться с бешеным ритмом и от всхлипывает, прикрывает глаза и делает то на что раньше никогда не осмеливался… он требует. Его голос болезненно дрожит, но он требует, а не просит.
- Расскажи… что с ним.
Отец смотрит на него долгим взглядом, но все же отвечает.
- Твой друг не прошел инициацию.
- Этого не может быть! – Тета вскидывает голову. – Мы уже на 20-ом курсе! Те, кто не проходит инициацию, сходят с ума в течение недели, а Кощей…
- Такое бывает, Тета. Последний случай был зарегистрирован примерно три тысячи лет назад и только в нашей семье, это не выносилось в общую базу… У Кощея оказалась очень сильная воля к тому же он не только гений он и…
- Безумец… как и я Отец?
- Да, Тета. Но тебя не затронуло, а твоего друга да. Оно поселилось внутри и убивает его.
Несколько минут они сидели в тишине, а потом Тета спросил.
- Ты ведь знаешь? Знаешь, как ему помочь? – Он встал с кресла и запустил пальцы в волосы. – Ты знал, что Мама больше не сможет родить. Знал… и когда я родился безумным то шанс того, что она может меня потерять сразу после инициации, возрос почти до ста процентов. Ты должен был искать выход, должен был думать, как мне помочь в этом случае! Ты должен был строить планы на тот случай, если бы я не прошел инициацию, и со мной случилось бы то же самое, что случилось с прадедом, который, между прочим, жив, здоров и недавно прислал мне письмо, то, что произошло с Кощеем! – Тета выговорил это свое предположение очень быстро, будто опасался, что оно исчезнет, если он его не озвучит, и не был до конца уверен, что оно правдиво. Но стоило только ему взглянуть на отца, как все стало ясно. Он был прав. – Я прав… ты знаешь. Расскажи.
Отец почему-то ежится под пронзительным взглядом голубых глаз подернутых пленкой безумия и вздыхает…
Через два часа Тета Сигма выходит из отцовской повозки, но тот ловил его за руку на последней ступеньке и говорит.
- Тета. Ты должен понимать, этот единственный шанс… тебе придется быть рядом не менее тридцати лет. Перенимать половину на себя, контролировать почти каждый его шаг. Сдерживать разрушительные порывы. Это сложно Тета, ты точно этого хочешь?
Тета оборачивается, смотрит на Отца обманчиво спокойным взглядом на дне которого волнами плещется безумие и отвечает.
- Значит, ничего не изменится, я делал это все 20-ть лет, буду делать и еще 30-ть, а если понадобиться и больше.
Отец только качает головой и отпускает его, ему этого не понять.
На следующее утро Кощей очнулся, и барабаны в его голове будто оказались заперты за толстой стеклянной стеной, а рядом сидел и радостно улыбался во все зубы… Тета.
@темы: Доктор Кто, Фанфики